Для начала приведу цитату на полторы страницы. Итак, “Эксперт” №42 2008 “Накануне великой революции”. “Мир входит в период нарастающей нестабильности. Причины напряженности лежат глубже, чем об этом обычно говорят экономисты и политологи. В этом уверен Петр Турчин, один из исследователей знаменитого Института Санта-Фе” “Возьмем конкретный пример - Английскую революцию 1642 года… Основные процессы, ведущие к революции, — это демографический рост, перепроизводство элиты и ослабление государства. В Англии примерно за сто лет от середины XVI века до начала революции население увеличилось почти в два раза… Спрос на еду увеличивается, а предложение продовольствия не эластично, и цены на еду растут. Поэтому…  к середине XVII века мы наблюдаем нарастание в английском обществе мальтузианских проблем. Происходит падение реальной заработной платы, большая часть населения недоедает… Это все сопровождается целым букетом явлений — забастовки и голодные бунты, рост преступности и вспышки эпидемий. Зреет глухое народное недовольство. Согласно теории Мальтуса, такого рода демографическое напряжение - это все, что нужно, чтобы объяснить революцию. Но когда мы начинаем копаться, то выясняется, что мальтузианская теория просто не работает. Пока элиты объединены, а государство сильно, они способны подавить выступления народа, что и было доказано много-много раз. Но проблема в том, что демографический рост влияет также на элиту и государство. За то время, что население Англии выросло в два раза, количество разного рода элит выросло еще быстрее  - в три раза. Так, между 1540 и 1640 годом число пэров увеличилось с 60 до 160, а численность простого дворянства  - от пяти тысяч до пятнадцати тысяч. То есть правящий класс рос заметно быстрее, чем население. К чему это ведет? Элиты ведь потребляют человеческий труд — это их ресурс. Если численность элит превышает возможности населения их прокормить, превышает свою “экологической нишу”, то у элит возникают проблемы. В это время в Англии углубляется социально-экономическое расслоение во всем обществе… Происходит расслоение и в элитных слоях, образуется большой слой дворян, которые не имеют достаточно доходов для того, чтобы поддержать свой элитный статус… Образуются враждующие группировки элит, которые начинают конкурировать за уменьшающийся пирог, то есть государственные кормушки разного рода… Государство собирает налоги, но из-за того, что в это время очень быстро растут цены, в реальном выражении налоги обесцениваются. К тому же увеличивается число желающих получить свою долю государственного пирога… Яков I тратил на патронаж в десять раз больше, чем его предшественница Елизавета I. В реальном исчислении это было в два раза больше, но численность элит выросла в три раза, а… численность младших сыновей выросла еще больше. При Карле I казна просто не выдержала, и гигантский слой элит остался без средств к существованию… Большой сегмент элиты превращается в лишних людей, образуется недовольная часть элиты — контрэлиты, — которая в какой-то момент готова применить силу, чтобы отстоять свои интересы. Это приводит к гражданской войне. Понятно, что в чистом виде эта модель не может действовать в современных обществах, потому что современное общество избежало мальтузианской ловушки. С другой стороны, такие процессы, как перепроизводство элиты, продолжают играть важную роль. Наши предварительные данные указывают на то, что эта закономерность остается в силе. Мы наблюдаем такого рода явления в разных современных обществах, например таким был кризис Советского Союза…  Можно количественно убедиться: было перепроизводство людей с высшим образованием, особенно так называемой технической интеллигенции. Эти люди в конце концов оказались лишними людьми. Исследования показывают, что большой процент людей, ходивших на перестроечные демонстрации, представлял собой представителей этой контрэлиты. Или, скажем… иранская исламская революция была вызвана подобным перепроизводством элиты…” При упоминании СССР я явственно слышу возмущенные вопли – согласно новейшей теории, в Союзе все было ОК, а потом прилетели инопланетяне во главе с Чубайсом. Между тем, это… некоторое упрощение. Да, СССР успешно развивался примерно до середины 1970-х. Однако по меньшей мере нелепо отрицать, что на склоне Брежнева в советском социуме начинают развиваться деструктивные процессы – причем процессы “эндогенного” происхождения. Другое дело, что упражнения Турчина носят весьма однобокий и идеологизированный характер. Впрочем, вернемся к статье. “У США очень интересная динамика за последние двести с лишним лет. Например, динамика нестабильности достаточно цикличная, как и предсказывает модель. Это, кстати, дает основание полагать, что фундаментальная динамика не настолько изменилась по сравнению с закономерностями для аграрных империй, чтобы уж совсем все было по-другому… Итак, сегодняшняя Америка. За последние пятьдесят лет население США выросло примерно в два раза. А количество адвокатов за это время выросло в четыре раза. Ведь в США юридическое образование — одна из основных дорог в элиту… В то же время экономическое расслоение среди лиц с высшим юридическим образованием тоже нарастает… Все больше юристов прозябают на 30 тысяч долларов в год, что даже меньше, чем средний доход в США. А в обществе в целом углубляется экономическое неравенство: пятьдесят лет назад глава большой американской компании зарабатывал в двадцать раз больше, чем его средний подчиненный, а сейчас — в пятьсот раз больше. Число получающих высшее образование тоже хороший индикатор перепроизводства элит… Количество людей, которые получают высшее образование в США, тоже очень сильно выросло (в США таковых 25 % от численности населения – вдвое больше, чем в среднем по ЕС) “И процент выпускников колледжей, работающих по специальностям, не требующим высшего образования, тоже увеличивается. Например, 37 процентов стюардесс имеют высшее образование!”… “Насколько я могу судить, одновременно наблюдается и рост внутреннего насилия. Эти постоянные сообщения о том, что очередной американец взял в руки винтовку и устроил массовый расстрел… Есть график, который показывает динамику таких инцидентов после 1945 года. Они растут экспоненциально… Я изучил некоторую статистику, и выясняется, что треть подобных случаев резни происходит в учреждениях высшего и среднего образования. Еще треть — в беловоротничковой среде. Обычно происходит следующее: кого-то выгнали с работы или не дали прибавки к зарплате…  В 1940–1950−е годы был один случай подобных убийств каждые два-три года. А сейчас это уже несколько раз в год. В 2008−м, неполном еще, году было по крайней мере шесть таких случаев. За последние пятьдесят лет количество таких инцидентов на душу населения выросло в шесть раз. Я считаю, что это индикатор растущего социального давления”. И правильно считает. Замечу лишь, что неучтенная Турчиным треть приходится на работяг, не имеющих никакого отношения к элите – и это лишь одна из дыр в его теории. Так, закономерность, объясняемая им демографическими факторами, почему-то сохраняется и в постмальтузианских социумах. Население уже не растет, а элита перед кризисами все равно размножается – на этот раз неестественным образом. При том, на самом деле Мальтус отдыхал и в Англии XVI-XVII вв. Читая Турчина, можно решить, что пэры и сквайры умножали свои ряды сугубо половым путем; в действительности это не так. М.Барг “родовитая знать в Англии XVII в. не могла похвалится древностью своих родов. В преобладающей части она была новосозданной: в лучшем случае - Тюдорами, в худшем – Стюартами… В первом парламенте Генриха VII заседало 29 светских лордов. Чего не сделала война Роз, доделали два первых Генриха… в парламенте 1519 г. оказалось лишь 19 светских лордов. Позднее, при Елизавете I их число было доведено до 61, а при Якове I – до 91. Более половины состава палаты лордов 1642 года получили свои титулы после 1603 года”. Такой вот “демографический взрыв”. То же происходило и на нижних ступенях дворянской иерархии: рыцарские титулы продавались, раздавались и т.п. Итак, в старой Англии (и не только там) излишки наследственной знати успешно утилизовались (войны, заговоры-казни, дуэли); избыточное расширение элиты было в решающей степени связано с притоком людей извне. Итак, Мальтус отдыхает – а Турчин составляет ему компанию. 

О побегах

На самом деле перепроизводство элит (равно как и “мальтузианские кризисы” в целом) – это отнюдь не самодостаточная причина социальных потрясений. Это лишь один из симптомов нарастания диспропорций в экономике. Механизм его возникновения очевиден. В норме большинство населения вовсе не склонно жертвовать всем и вся, чтобы подняться на ступеньку вверх; как правило, наличие других интересов и простая лень удерживают его от сверхкарьеризма. Однако ситуация резко меняется, если на нижних и средних ступенях социальной лестницы начинает ощущаться дискомфорт – ответом на него становится “бегство наверх”. В итоге многократно умножается число и энергия тех, кто хочет попасть… ну хотя бы в чиновники низшего звена. В свою очередь, типичный чиновник среднего звена начинает предпринимать намного больше усилий, чтобы обзавестись как можно большим числом подчиненных – и переместиться в высшее звено; его непосредственное начальство озабочено тем же. При этом государство зачастую само делает шаги навстречу: например, пытаясь преодолеть неблагоприятные тенденции, усиливает госрегулирование – и число чиновничьих вакансий. В социуме с жесткими сословными перегородками процесс протекает дольше и хитрее (за счет межсословных браков etc.) - однако общий принцип тот же. В итоге, все происходит по Паркинсону: напомню, что последний описывал, как аппарат Адмиралтейства “самопроизвольно” раздулся на порядок, при том, что количество кораблей и моряков сократилось в разы (обычно этот процесс идет много медленнее и поддается контролю). Напомню также, что дело происходило в депрессивной Англии 1920-60-х – классический пример “бегства наверх”. Шутка в том, что старт этому забегу был дан в еще вполне благополучной – внешне - Великобритании 1890-х.   Да, первые социальные реакции “кризисного” толка начинаются до того, как проявятся первые очевидные признаки надвигающейся депрессии. Причины этого банальны. Любой серьезный кризис не развивается одномоментно, проходя длительный инкубационный период. Кто первым зафиксирует развивающиеся диспропорции – Госкомстат? Отнюдь. По сути, статистические ведомства видят весьма ограниченный участок экономики, поддающийся учету и формализации без сверхъестественных затрат – короче, лишь ее надводную часть.   Простой гражданин созерцает практически весь диапазон от подушевого ВВП в приложении к себе до поведения продавщицы в соседнем ларьке. Как следствие, товарищ обнаруживает непорядки в своих окрестностях и начинает на них реагировать. Особенно это относится к “сензитивным” группам населения: подросткам, лицам с неустойчивой психикой etc. Если одинаковые сдвиги происходят в сотнях тысяч  и миллионах микроэкономик, эти реакции поддерживают и усиливают друг друга. В итоге мы видим социальное движение кризисного характера задолго до того, как признаки кризиса станут очевидными.  Другое дело, что в 999 случаях из 1000 результаты “мониторинга” отнюдь не рефлексируются  в рациональных терминах и вообще на сознательном уровне. Население попросту испытывает стресс – на первый взгляд, совершенно беспричинный. В итоге мы и наблюдаем отчаянное “бегство наверх” - и не только.   Так, часть населения неизбежно осознает, что играть по правилам “в наше тяжелое время” - непосильный труд. Как следствие, мы видим отказ от соблюдения даже наиболее фундаментальных табу – и всплеск немотивированной или/и извращенной преступности. Другая часть начинает видеть ангелов/инопланетян – и эти видения вполне… рациональны. Грубо говоря, речь идет о попытках ввести в игру “виртуального контрагента”, взаимодействие с которым может сделать социально приемлемое поведение “выгодным”. Как правило, в качестве “контрагента” выступает местное божество, однако если Бог умер, то сойдут и зеленые парни с Сириуса. Примечание: если бытие божие экономически оправдано, это еще не значит, что Его не существует.      Наконец, третья часть ощущает, что, коль скоро наступают тяжелые времена, хорошо бы сократить давление на ресурсы по принципу “меньше народа – больше кислорода”. Варианты “сокращений” многообразны: например, многодетность всячески осуждается на бытовом уровне, хотя все за увеличение рождаемости. Далее, проявляется страсть к избавлению от всевозможных “подбрюший”.   Однако наиболее живописный вариант – это всплески гипертрофированной ненависти к меньшинствам. Примечание: из этого не следует, что любое такое столкновение есть следствие диспропорций в экономике. Однако ситуация, когда главным объектом всеобщей страсти становятся не наиболее обнаглевшие меньшинства, а наименее защищенные (”прокаженные”), всегда свидетельствует о приближении депрессии (см. “Тайные знаки”). Здесь речь идет уже о банальной потребности “уменьшить давление на ресурсы” самым безопасным способом; верный признак того, что скоро с ресурсами будут проблемы. Идеологическая аранжировка “сократительных” акций может быть и “национальной” и “религиозной”, однако по сути глубоко вторична. Зачастую акции обходятся и вовсе без нее. Разумеется, нынешняя охота на среднеазиатов снабжена солидным идеологическим базисом. Однако… Сейчас мало кто помнит, но массированные наезды на гастарбайтеров (вьетнамцев) с убийствами и т.п. имели место и в 80-х-начале 90-х. Теперь обратим внимание на контекст. В то время как народные массы осаждали вьетнамские общежития, тезис “Россия – страна дураков” достиг пика своей популярности; русское население стран Балтии готовилось с энтузиазмом проголосовать за независимость этих самых стран; националисты существовали на периферии политического поля, и, пренебрегая азиатами, сосредотачивались на семитах. При этом вьетнамская преступность имела гомеопатические масштабы. В итоге инородцам “шили”…  злодейскую скупку носков. Разумеется, для реализации сократительной стратегии нужна склонность действовать по принципу “сдохни ты нынче, а я завтра”. Впрочем, для того, чтобы эта склонность актуализировалась, желательны внешние сигналы о “сжатии” ресурсов. В качестве одного из таковых выступает безработица – связь между ее уровнем и частотой фашизоидных проявлений хорошо известна. Однако похоже, что перечень сигналов этим не ограничивается. Так, существует примечательная корреляция между охотой на “прокаженных” и  дефицитом ликвидности (”денежным голодом”) в экономике. Очевидно, недостаток денег в “народном хозяйстве” – на самом деле хорошо ощутимый  – интерпретируется как признак “сжатия ресурсов” со всеми вытекающими отсюда последствиями. Кстати, как раз на таком фоне начались неурядицы во Франции начала XIV века - помните безденежных тамплиеров и короля-”фальшивомонетчика”? Впрочем, там дефицит ликвидности был лишь одним из множества симптомов надвигающейся депрессии. Однако есть и “чистый” пример – это начало испанского “ралли депортаций” в XV веке. Безусловно, в “Знаках” я ошибся: к 1492 году стремительно росшие иберийские страны столкнулись не столько с дефицитом рабсилы, сколько с недостатком ликвидности – отсюда, кстати, и легендарная жажда золота, одолевавшая конкистадоров. Коллапс промышленности, связанный с оттоком населения, и массовая безработица оставшихся образовались потом – и спровоцировали продолжение “ралли”.   Равным образом, перед большими кризисами модифицируется и собственно экономическое поведение. Итак, допустим, что доходность инвестиций в реальный сектор оставляет желать лучшего. Куда отправятся ресурсы? Очевидно, в финансовый сектор и на потребительский рынок. По мере того, как эффективность падает, доля потребления растет. При относительно высокой конъюнктуре мы наблюдаем нездоровую страсть к малофункциональной недвижимости; по мере ее ухудшения спрос смещается в сторону движимости - наступает эпоха пиров, сверхдорогих тряпок, спорткаров, карет и колесниц. Если эффективность инвестиций еще ниже, усиленное потребление вытесняется усиленным отдыхом – в ответ на повышение доходов люди просто начинают меньше работать. Впрочем, не “просто”: зачастую свободное время тратится на укрепление социальных связей – и это весьма правильный подход. Если возможности интенсивного роста крайне ограничены, решающую роль играет экстенсивный “эффект масштаба” - а всевозможные посиделки этот эффект обеспечивают. Посему при первой возможности на них тратится масса времени и ресурсов. Впрочем, склонность к “релаксу” как таковому в предкризисной ситуации чаще всего маскируется массовым “бегством наверх”. Однако склонность к раздуванию затрат на “отдых” сохраняется неизменно. В итоге  чудовищно растут бюджеты блокбастеров, рыцарских турниров и театральных представлений. Равным образом, умножаются доходы киноактеров и мимов, футболистов и колесничих.    Теперь заглянем в Штаты. Итак, перепроизводство элиты налицо. Пока его последствия маскируются тем, что местные “патриции” получают ресурсы не прямо из рук государства. Американский механизм умножения кормлений для элиты – это, например, феерический рост легальных поводов для сутяжничества, дающий хлеб новым ордам юристов. Однако этот процесс не может быть бесконечным. С перепроизводством элиты сосуществует, во-первых, характерное переинвестирование “энтертеймента” - громадный рост бюджетов и гонораров как в кинобизнесе, так и в спорте; столь же эффектно разгоняется игровая индустрия. Во-вторых, устойчиво растущая немотивированная или/и подростковая преступность – причем в ее наиболее жесткой форме. Наконец, мы видим тенденцию к нарушению наиболее фундаментальных табу современной западной цивилизации – США потребляют более половины педофильской порнухи. Посему можно согласится с Турчиным. “Где-то в районе 2020 года (плюс-минус пять-десять лет) в США будет очередной пик нестабильности. Видимо, к нему мы сейчас и идем. Причем, похоже, что этот грядущий кризис будет более тяжелым, чем в 60−х годах”. Однако рассуждения о том, что нынче мы видим повторение сценария “падение Римской империи”, не представляются мне остроумными. Условно говоря, американские симптомы – это воспаление легких, но не рак мозга. На самом деле, мы видим римейк постановки под названием “падение римской республики” - империя у штатников еще впереди. Напомнил бы я, какой платежный баланс был у Италии перед походами Цезаря – но ведь опять обвинят в неуместной модернизации. Итак, это было просто больное общество   Спорить о том, по какому сценарию будут развиваться/загибаться Штаты можно до бесконечности. Наша ситуация куда однозначнее – вот уже лет пять как мы живем в сценарии “падение СССР”. Рассмотрим его со всем тщанием. Во-первых, поздний СССР демонстрировал все симптомы перепроизводства элиты – здесь Турчин совершенно прав. Так, с конца 70-х мы наблюдаем а) быстрый рост численности КПСС – до 20 млн. б) гигантское и явно выходящее за разумные пределы размножение НИИ и “научной силы” в) феерический рост числа управленцев – к 1989 они составляли 1/6 трудоспособного населения (центральный аппарат оставался относительно компактным – но он был лишь вершиной айсберга). При этом советские симптомы выглядят невинным насморком на фоне постсоветских. Так, сейчас в РФ 1108 вузов и… 656 учреждений профессионального образования. Орды юристов уже начинают нервировать наше начальство - и не зря. Равным образом, мы видим чудовищный рост численности бюрократии. Кстати, последствия этого оказались вполне “мальтузианскими”. По сути, мы видели начало драки за кормушки и первые признаки раскола элит еще до кризиса. Между тем, сейчас наполнение кормушек будет быстро уменьшаться. Во-вторых, с начала 80-х  начинается стремительная консолидация молодежных группировок – см., например, “Казань” и “ледовое побоище” 1984-го. В-третьих, начинается охота на “прокаженных” - вьетнамцев. Сейчас мы видим и то, и другое в одном флаконе. Хорошо видно, что текущая борьба имеет к национализму как таковому самое отдаленное отношение. Наш человек с энтузиазмом размежевывается с соседями по национальному признаку, а вот объединяться по нему же категорически не хочет. Ровно то же справедливо в отношении “класса”, религии, расы, ПМЖ и т.д. Короче, “гомо постсоветикус” вовсе не хочет объединяться; напротив, его цель – как можно более уменьшить размер “своей” общности. Меньше народа… При этом динамика убийств на национальной почве в последние пять лет идеально накладывается на динамику расстрелов в США. Далее, под занавес СССР мы видим умножение а) маньяков (извращенная преступность) б) уфологов и “кашпировских” (мистицизм). Все последнее время мы наблюдали повторение пройденного – разве что интерес к зеленым чертям утратил наукообразный облик. Вообще, совпадения между концом нулевых и концом 80-х доходят до самого прямолинейного буквализма. Так, начиная примерно с 1984-85 в СССР развивается нитратный психоз - к концу Горби он доходит до истерики. Сейчас мы видим психоз генномодифицированный – причем и лексика, и стилистика практически совпадают. Между тем, пищевые фобии – это в своем роде классика жанра. Из века в век повторяется один и тот же сюжет. Как только начинает попахивать керосином, на сцене образуется очередной пророк, заявляющий, что все беды человечества от “нечистой пищи” - и ему охотно верят. Эта закономерность прослеживается вплоть до племен, живущих промысловым хозяйством – и вот там-то она имеет рациональное объяснение. Дело в том, что накладывая табу на определенный вид добычи, папуасы и К формируют своего рода НЗ на самый крайний случай. Разумеется, охота на казуаров давно не является основным занятием человечества – однако где-то в подкорке у жителя мегаполиса сидит убеждение, что, отказываясь от “нечистой” еды, он может избежать окончательного коллапса. Социальная психология кишит такими реликтами – см. “эффект дарения”. Отмечу кстати, что в Европе главными цитаделями ГМ-фобии являлись Англия и Германия. Экономика последней выглядела скверно еще до кризиса; экономика первой еще полгода назад считалась суперуспешной – однако уже сейчас видно, чего стоили эти “успехи”.  Замечу кстати, что перепроизводство элиты в Британии имеет американские масштабы – так, за последние 25 лет число студентов удвоилось.   Разумеется, и в ЕС, и в РФ за антигенной пропагандой стоят конкретные коммерческие интересы; однако склонность населения глотать наживку вместе с удочкой наводит на размышления.                 А теперь краткий прогноз. Итак, допустив неконтролируемый рост бюрократии, “кремлины” сами создали субстрат для непримиримой оппозиции – борьба за ресурсы будет беспощадной. В итоге “вертикаль” расколется - от вершины и до основания. Что полезет в образовавшуюся щель? Наиболее вероятный сценарий таков. К лету 2009 мы увидим быстрое падение доходов населения и эффектный рост безработицы. Разумеется, усилится социальная напряженность - и первые объекты ее приложения совершенно очевидны. Эти тенденции будут сильно поддержаны а) неизбежным всплеском преступности среди иммигрантов б) изрядной частью истеблишмента, уже сейчас рассматривающей антииммигрантские настроения как удобный канал для слива недовольства. В итоге нацики все же получат свою “священную расовую войну”. Проблема в том, что слив получится сомнительный – этнические чистки, мягко говоря, не пойдут на пользу экономике. Напомню только, что, конкурируя за рабочие места с нижним классом, гастарбайтеры создают их для среднего. Грубо говоря, на энное количество строителей-таджиков полагаются бухгалтер, юрист и менеджер – и все они не таджики. Как следствие, мы увидим следующий виток напряженности. Далее мы сталкиваемся с бифуркацией – выбор линии зависит от степени противоречий внутри элиты и ее способности оплачивать лояльность силовиков. В любом случае, нас ждут годы нестабильности – или великие потрясения.

Рекомендую к прочтению:

1. Китай — кризис кончился, настало время штурмовать ад
2. Карьерный кризис
3. ЦБ РФ намеренно усугубляет кризис
4. Сбережения во время кризиса
5. Работать вопреки воли родителей
6. Десятка самых эффективных рекламных ходов в истории
7. Корпоративные СМИ – как средство активного влияния на Целевые Аудитории.
8. Ловушки испытательного срока
9. Конкуренция - две ошибки маркетинга
10. Государство во время кризиса